Похороны Андропова
Сегодня исполняется аккурат 40 лет со дня похорон Ю.В. Андропова. Событие с внешнеполитической точки зрения для нашей страны эпохальное, ибо почтить память генсека приехали свыше 150 глав государств и правительств. Включая, кстати, британского премьера Маргарет Тэтчер и вице-президента США Джорджа Буша.
Мне выпало опять работать с премьер-министром Швеции Улофом Пальме. Мы встретились как старые знакомые, ибо до того я уже переводил его беседу с Брежневым, а также опекал его на похоронах Леонида Ильича.
Поселили Пальме, как и других премьеров, в отдельном блоке гостиницы «Россия». Я с охранником из 9-го Управления КГБ СССР остался ночевать перед похоронами в этом отсеке, благо места там было предостаточно. Пальме приволокли из посольства теплые кальсоны, ибо холод стоял собачий, и я по похоронам Брежнева уже знал, что нас ждет на Красной площади.
Несколько смешных зарисовок.
По регламенту на Красную площадь мы не допускали иностранных охранников, ибо к каждому главе государства приставили своих. И вот толпа американских охранников, в защитной форме, с рациями на спине и увешанных оружием вплоть до гранатометов, пыталась настойчиво прорваться на Красную площадь, дабы охранять своего любимого Буша. Смотреть на них было жалко, несмотря на грозный вид. Ибо от московского мороза и жуткого ветра сопли у них текли аж до колен, и они в них путались. В итоге бойцов все-таки не пустили и оставили за оцеплением.
Пришли, встали на установленные места. Рядом с нами «железная леди» госпожа Тэтчер. Все мужики в теплой одежде, кто-то даже в валенках, любезно нами предоставленных. А мадам стоит, как соляной столб, в маленькой каракулевой шапочке, не закрывающей ни уши, ни вообще ничего, в юбке до колена, коротеньком пальто и шелковых сапожках. Мы на нее смотрим и дивимся: стоит спокойно и даже носом не хлюпает.
Дальше все по регламенту. В центре трибуны новый генсек Черненко. Ему предстоит толкать речугу. Справа от него предсовмина Тихонов, слева – мининдел Громыко, перед ним – листочек с речью. Надо начинать. Он посмотрел направо (Тихонов кивнул головой), посмотрел налево (Громыко кивнул головой), вдохнул морозного воздуха, дабы начать речь и ... зашелся в приступе астмы. Этот знаменательный момент потом из телевизионной трансляции, естественно, вырезали.
Справившись с приступом, он начал строчить речь, как из крупнокалиберного пулемета, пока дыхания хватало. Улоф толкнул меня локтем в бок и весело сказал:
– Ну что, через год встретимся здесь же?
Я выпучил глаза, но отрицать такой возможности не стал. Схоронили Юрий Владимировича. Высокие гости вместе с нами, переводчиками и охранниками, дружной толпой потянулись в Кремль выражать соболезнования нашему Политбюро.
И еще одна зарисовка. «Отстрелявшаяся» Тэтчер спускается по мраморной лестнице, демонстрируя свои соблазнительные ножки в шелковых сапожках. С нами поднимается Ясир Арафат, лидер Организации освобождения Палестины. И вот он вдруг раскрыв объятия, бросается на Тэтчер, начинает ее тискать, обнимать и обмусоливать поцелуями. Тэтчер упирается, но не сильно, ибо Арафат тогда фигура мирового масштаба.
После всех протокольных мероприятий в Кремле садимся с Пальме в ЗиЛ, он же «членовоз» и убываем в шведское посольство, где он запланировал совещание. По регламенту, о котором мы уведомили иностранных лидеров, наш охранник из «девятки» должен находиться с охраняемым лицом постоянно. Однако в посольство нас, естественно, не пустили. А время-то обеденное. Ни я, ни охранник, ни водитель ЗиЛа не обедали, а напротив посольства тогда располагалась чебуречная, где чебуреки, кстати, готовили замечательно. Я говорю:
– Пойдем перекусим, пока он совещается. Все равно никуда не денется из посольства.
Это была, как выяснилось, моя ошибка. Перекусили. Возвращаемся в посольство к своему ЗиЛу. Навстречу нам с воплями «Мама! Лелик! Ой-ой-ой!» бежит из будки, установленной у посольства, сотрудник «девятки» переодетый в милицейскую форму и говорит:
– Пальме только что уехал без вас в неизвестном направлении.
Это полный абзац для всех нас. Потеряли охраняемое лицо. Бегу в посольство, прорываюсь, задаю простой вопрос:
– Куда уехал ваш премьер?
Мне вежливо так отвечают:
– Да ему позвонил Фидель Кастро, попросил о срочной встрече. Он к нему в резиденцию и поехал.
Прыгаем в ЗиЛ, мчимся в резиденцию Кастро, а она там неподалеку, на Ленинских горах. Узреваем у ворот машину шведского посла. Через какое-то время из резиденции вываливается наш подопечный, мы хватаем его под руки, волочем в «зилок». Перед этим я прошу охранника резиденции Кастро не сообщать о приезде Пальме. А ему все по барабану – «да ради Бога, я вашего Пальме в лицо не знаю, а приехала машина шведского посла, так что не дергайтесь, в журнале так и запишу».
Возвращаемся в посольство. Пора ехать в аэропорт. Пальме понимает, что был слегка не прав и, будучи человеком озорным и веселым, притаскивает в «зилок» бутылку красного вина, бокалы. Садимся с ним на заднем сиденье, как положено, охранник – впереди, посол сзади на своей машине. Пальме по-гагарински машет рукой и говорит «Поехали!». Едем в Шереметьево. И вот тут Пальме начинает излагать мне содержание своей беседы с Фиделем Кастро, так, для поддержания разговора. Рассказывает о Социнтерновских делах, о предстоящем размещении американцами ракет средней дальности в Европе и о той работе, которую лично Пальме и Социнтерн ведет для противодействия этой акции. И много еще чего очень интересного.
Я тихо балдею, потягиваю красное винцо вместе с подопечным и пытаюсь все запомнить. Что он тогда рассказал, не озвучу даже сегодня, хоть и прошло 40 лет, ибо на информации подобного рода у нас ставили гриф «Секретно» навечно.
Подвезли Пальме к борту небольшого джета, на котором он прилетел. Тепло простились и убыли восвояси. На следующий день выхожу на работу, иду к начальнику скандинавского отдела с извечным вопросом «Что делать-то?». Заведующий нашим отделом Геннадий Фарафонов дипломат опытный и мудрый. Чешет лысую голову, вздыхает и говорит:
– Как ты себе представляешь запись беседы Третьего секретаря МИДа с премьер-министром Швеции?
Я говорю:
– Да никак.
– В общем так, – резюмирует начальник, – Как официальный документ запись беседы мы оформлять не будем. Бери спецблокнот, излагай все, что сказал Пальме, а я отволоку это Громыко, пусть он решает, что с этим делать дальше.
Отписал, отнес. Громыко, видимо, возрадовался, ибо я получил от него официальную благодарность в приказе по МИДу и денежную премию. Вот такая занимательная документальная история.
И еще зарисовка к вопросу о личности Пальме. Через год мне предстояло ехать в загранкомандировку в Швецию. Подали документы на визу после того, как состоялось решение Секретаря ЦК КПСС о поездке. А шведы с визой тянут и тянут. А здесь вдруг образовался визит первого постоянного замминистра иностранных дел Швеции П. Шори в Москву. Меня поставили с ним работать в качестве переводчика. Ближе к концу визита он спрашивает:
– А как вообще дела-то?
Я говорю:
– Да ничего, спасибо вам за переданный мне привет от Улофа Пальме. В ответ можете ему сказать, что ваше посольство мне визу почему-то не дает.
Шори крякнул, но на ус намотал. Проходит три дня. Мне звонит приятель из 2-го Главного управления КГБ СССР, который курировал Швецию и радостно сообщает: «Кипиш ты устроил, Серега, в посольстве Швеции, мама не горюй! Лично Пальме прислал в посольство открытое (!) сообщение по факсу с указанием выдать тебе визу, так что готовься». Изготовился и убыл в Шведское королевство, аж на пять с лишним лет.
Вот такая была интересная и веселая жизнь у нас, молодых советских дипломатов.